Я люблю северный лес за торжественную тишину, которая царит в нём. Особенно хорошо в самом густом ельнике, где−нибудь на дне глубокого лога.
Между древесными стволами, обросшими в течение десятилетий седым мхом и узорчатыми лишаями, кое−где проглядывают клочья голубого неба. Свесившиеся лапчатые ветви деревьев кажутся какими−то гигантскими руками.
Сказочно−фантастический характер придают картине леса громадные папоротники, которые топорщатся перистыми листьями. Мягкий желтоватый мох скрадывает малейший звук, и вы точно идёте по ковру. Прибавьте к этому слабое освещение, которое падает косыми полосами сверху. Как−то даже немного жутко сделается, когда прямо с солнцепёка войдёшь в густую тень вековых елей.
Несмотря на тишину и покой, птицы не любят такого леса и предпочитают держаться в молодых зарослях.
В настоящую лесную глушь забираются только белка да пёстрый дятел; изредка ухает филин, вдалеке надрывается лесная сирота−кукушка.
(По Д. Мамину−Сибиряку)